в нос, и Амадис, испугавшись, бросился наутек.

– Вот видите! – крикнул вдогонку Жуйживьом.

Дюдю уже возвращался со всеми признаками газового отравления.

– Я могу вам помочь, профессор? – предложил он.

– Ага, я вижу, вы стали сговорчивей, – сказал Жуйживьом. – Тогда ловите.

Он бросил Дюдю огромный ящик. Тот поймал, пошатнулся и уронил ящик себе на правую ногу. Мгновение спустя он очень правдоподобно изображал перед профессором щеголеватого фламинго на одной ноге.

– А теперь, – сказал Жуйживьом, садясь за руль, – несите этот ящик к гостинице. Там и встретимся.

Он растолкал заснувшего практиканта:

– Эй! Мы уже приехали!

– Правда? – блаженно вздохнул тот.

В следующее мгновение автомобиль рванул с холма вниз и практикант снова уткнулся в грязное полотенце. Амадис проводил взглядом машину, посмотрел на ящик и, припадая на правую ногу, стал прилаживать его себе на спину. К несчастью, спина у него была круглая.

VIII

Мелкой поступью, сообразной остроносым бежевым башмакам, драповый верх которых придавал этим диковинным предметам вид достойного благородства, Атанагор шагал навстречу каравану. Короткие коричневато-серые штаны оставляли его костлявым коленям полную свободу сгибаться и разгибаться; над поясом пузырем нависала рубашка цвета хаки, выцветшая в результате дурного обращения. Портрет археолога довершала колониальная каска, оставшаяся висеть в палатке, – владелец никогда ее не носил. Шагая через пустыню, Атанагор думал о том, какой наглец этот Дюдю; он безусловно заслуживает хорошего урока, а то и нескольких; как знать, может, и этого ему будет мало. Археолог смотрел в землю; все археологи так делают: они не имеют права пренебрегать мелочами, ибо находка нередко оказывается детищем счастливого случая, что бродит где-то у самых ног, как о том свидетельствуют исследования монаха Ортопомпа. Сей почтенный старец жил в X веке в монастыре бородачей, среди коих являлся наиглавнейшим, поскольку единственный из всей братии умел красиво выводить буквы.

Атанагор вспомнил день, когда Жирдье доложил ему о прибытии в их края господина Амадиса Дюдю; свет надежды озарил тогда его сознание и разгорелся еще ярче после обнаружения ресторана. Недавний разговор с Дюдю вернул археолога в состояние изначальной беспросветности.

Может быть, караван немного встряхнет слежавшуюся пыль Эксопотамии; что-нибудь переменится, появятся приятные люди… Атанагор с огромным трудом шевелил мозгами: в пустыне эта привычка утрачивается быстро. Мысли его облекались теперь в примитивно-банальную форму – в лучшем случае принимали вид луча надежды, а то и вовсе чего-нибудь непотребно прозаического.

В поисках счастливого случая у себя под ногами, в размышлениях о монахе Ортопомпе и грядущих переменах Атанагор набрел на камень, до половины засыпанный песком. Засыпанная половина предполагала продолжение, в чем археолог удостоверился, встав на колени и попытавшись его откопать. Обнаружив, что камень уходит вглубь, он ударил молотком по гладкому граниту и сразу же прижал к нему ухо. Поверхность камня была теплой, потому что средний солнечный луч падал как раз на это место. Звук разбежался и замер в далеких подземных глубинах, из чего археолог заключил, что там кое-что есть. Он заметил место по расположению каравана, не сомневаясь в том, что потом без труда найдет его, а фрагмент исторического памятника старательно присыпал песком. Едва он закончил с камнем, как первый грузовик, доверху заваленный ящиками, пропыхтел мимо него. Следом тащился второй, тоже нагруженный тюками и оборудованием. Грузовики были огромные, длиной в несколько десятков археологических молотков; они радостно рычали. Рельсы и инструменты бились о крытый брезентом кузов, а сзади болталась красная тряпка. Третий грузовик вез людей и поклажу. Следом ехало желто-черное такси, опущенный флажок которого означал предупреждение для невнимательных пешеходов. Атанагор заметил внутри хорошенькую девушку и помахал рукой. Проехав еще немного, такси остановилось, будто в ожидании. Археолог поспешил к машине.

Из машины вышел Анжель, сидевший рядом с шофером.

– Вы нас ждете? – спросил он.

– Я шел вам навстречу. Как доехали?

– Терпимо, – сказал Анжель, – если исключить момент, когда капитан попытался плыть по суше.

– Охотно вам верю, – сказал Атанагор.

– Вы господин Дюдю?

– Ни в коем случае! Ни за какие эксопотамские горшки Британского музея я бы не согласился называться господином Дюдю.

– Простите, так сразу не угадаешь, – сказал Анжель.

– Ничего страшного, – сказал Атанагор. – Я археолог. Я здесь работаю.

– Очень приятно. А я инженер. Меня зовут Анжель. А там, внутри, – Анна и Рошель. – Он указал на такси.

– Там еще есть я, – буркнул таксист.

– Разумеется, мы вас не забудем, – заверил его Анжель.

– Я вам очень сочувствую, – сказал Атанагор.

– Почему?

– Думаю, Амадис Дюдю вам не понравится.

– М-да, жаль, – пробормотал Анжель.

Анна и Рошель целовались, сидя в машине, Анжель это знал и был мрачен.

– Хотите пройтись пешком? – предложил археолог. – Я вам кое-что расскажу.

– Да-да, – обрадовался Анжель.

– А мне куда дальше? – спросил таксист.

– Да куда подальше.

Бросив довольный взгляд на счетчик, шофер включил мотор.

Денек выдался на славу.

Не совладав с собой, Анжель оглянулся. Сквозь заднее стекло мелькнул профиль Анны, по которому было ясно, что его владельцу на все наплевать. Анжель повесил голову.

Атанагор посмотрел на него с удивлением: точеное лицо хранило следы бессонных ночей и непрестанных мучений; стройная спина ссутулилась.

– Странно, – сказал Атанагор, – вы ведь красивый парень.

– Но ей нравится Анна, – вздохнул Анжель.

– Он толстоват, – отметил археолог.

– Он мой друг.

– А, тогда понятно…

Атанагор взял Анжеля под руку:

– Пойдемте, а то на вас наорут.

– Кто?

– Этот кретин Дюдю. Он может придумать, что вы опоздали.

– Да ладно, не все ли равно? А вы здесь ведете раскопки?

– Покамест копают другие. Но я, без сомнения, нащупал что-то из ряда вон выходящее. Я это чувствую. Так что пусть себе роют. За ними следит мой помощник, Жирдье. Когда он свободен, я придумываю ему письменные задания, а не то он начинает доставать Дюпона. Дюпон – это мой повар. Я все это вам рассказываю, чтобы вы были немножечко в курсе. Кроме того, загадочным и неприятным образом случилось так, что Дюдю втрескался в Дюпона тоже, а у Дюпона любовь с Мартеном.

– Кто такой Мартен?

– Мартен Жирдье, мой помощник.

– А что же Дюпон?

– Ему начхать. Он, конечно, любит Мартена, но при этом страшный потаскун. Простите… В моем возрасте не пристало употреблять подобные выражения, но сегодня я чувствую себя таким молодым. Спрашивается, что мне делать с этими тремя свинтусами?

– Что же вы можете с ними сделать?

– Вот я и не делаю ничего.

– А где нас поселят?

– В гостинице. Вы только не переживайте.

– Из-за чего?

– Из-за Анны…

– О, переживать тут решительно не из-за чего. Просто ей больше нравится Анна. Это очевидно.

– В чем же очевидность? Это не более очевидно, чем